Горячее лето восемьдесят первого

(Все персонажи и события полностью выдуманы. Хотя всё это было на самом деле. За исключением того, чего и вовсе не было)

Вообще-то, ничего необычного не случилось. Такое ожидалось еще с прошлого года. А вот теперь мотайся по всей области! Втолковывай известные истины руководству всякого ранга, "ставь вопрос"на районных медицинских советах!

Это, конечно, маятно, но тут-то я как-никак - из начальства.

"Не корысти ради, а токмо волею пославшего мя Минздрава".

Слушают, побаиваются. Чего-то записывают. Кивают согласно. Вечером приглашают на "чай".

А сегодня мне позарез необходимо поспеть ровно к трем, а правильнее - к пятнадцати ноль-ноль (ни мгновеньем раньше, ни позже!) на приём к Самому Хозяину.

Как меня официально оповестила Оксана Васильевна, "Они соблаговолили" выделить мне аж целых пять минут Своего Драгоценного Государственного Времени.

В принципе, мне плевать на этого самого Хозяина. Мы с ним из разных Контор. У меня своё начальство, у него своё. У меня – Минздрав СССР, у него – Некое Оборонное Ведомство. Хотя удельные веса у нас с ним ой какие неодинаковые, но всё же мы оба, как бы, - Союзного Масштаба.

Однако, при всём при том, именно я-то должен Его оповещать, а Он вовсе не обязан меня принимать и выслушивать. Такой вот расклад.

Всё кругом, куда ни глянь, окрашено в блёклые пастельные тона. Как это сделано, точно не знаю, но здорово, будто в старом золоте купаюсь. Солнце в зените. Небо от него выгорело, полиняло, стало голубовато-серым. Земля очерчена светло-палевой каёмкой, а ниже полосы, то бледно-коричневые, то серые, то серо-жёлтые. Потом сепия вперемежку с охрой и суриком.

Жарко. Конец мая. Тент на "Газике" приподняли, но верх не сняли: всё-таки - тенёк. Жара жарой, а дышится легко: пустынная сухомань, однако.

Шофёр Миша упорно вкладывает свою собственную силёнку в те лошадиные, которые ещё остались у нашего потрёпанного "Газика", чтобы всё-таки проскочить грёбаную песчаную гряду на пути к вожделенному асфальту. Мотор ревёт в оба моста, машина елозит в сухой жиже, но всё же лезет вперед.

Давай, Миша!

Мимо тащатся чахловатые кусты саксаула, песчаной акации, сказочная ферула. Здесь её – все возрасты: тёмно-зелёные лопухи проростков; молодняк вроде цветной капусты на высоких ножках, созревший цвет – полутораметровые одуванчики с роем всякой насекомой твари; хрупкие мумии, напрочь выбеленные сухостью.

Эдемовы ландшафты, расцвеченные полями маков, тюльпанов, зелёной осочки сгинули в ушедшем апреле.

Вся живность спряталась от зноя. Разве только какая ящерка вдруг вздрогнет на веточке куста, нарушит на мгновение свой камуфляж. Тишина и мир, будто позавчерашнего и вовсе не случилось…

Вообще-то Миша - не Миша, а Мумин. В нашей Противочумной службе полный интернационал. Тут кто только ни есть в стране. Всяк сущий в ней язык. Но все говорят и пишут по-русски. И называют многих так же.

Впрочем, неважно, Мумин он, или Миша, лишь бы вылез из песка.

Поглядываю на него. Может, пора выскочить, подтолкнуть буксующую телегу. Но пока ещё сама тянет.

А он железный. Четверть века тому пришли мы вместе с ним на Республиканскую Противочумную Станцию. Он шофёром, я врачом. Потом я выслужился до Заместителя начальника Станции. Мумин остался при гараже.

Ну и награди его Аллах за это!

Пока мы борзели во всяких там научных спорах, скандалили об оплате командировочных, разбирались с нашими жёнами и любимыми, Миша-Мумин мотался по всей пустыне то на легковых, то на грузовых, перевозил наши эпидемиологические отряды, снабжал их продуктами и бензином, развозил консультантов из Центрального Управления и Противочумных Институтов.

Он познал пустыню, как собственный двор. Каждый закоулок, каждую тропку, каждый бугорок.

Ездить с ним так же надежно, как летать, скажем, на ТУ-104.

Чем-то он похож на миниатюрного пожилого и добродушного бегемота. Глазки дужками с мешочками под ними, крупные губы с широким ртом. Спокойствие в любых жизненных ситуациях. Моментальная адекватная реакция на всё, что ни случится.

Кадр!

Ну, конечно, не только он один такой. У нас наберётся ещё с десяток подобных ребят.

Кто из проштрафившихся "пастбищников", рывших колодцы в пустыне, да "залетевших" по тёмному делу после многолетнего сожительства втроём на одинокой дикой заимке. Кто от алиментов скрывшийся: южный темперамент превозмогает, а доходов – ну никаких. Кто прямиком из ДОСААФ. А есть и побывавшие в Зонах.

С пару лет поперевариваются в нашем котле. Слабые удерут, сильные останутся.

Нравится им вольная воля. Как въедешь в черту пустыни, ни тебе ни ГАИ, ни ПДД, ни прочей ереси! Зато по ночам с фарами побраконьерничать можно на джейранов и зайцев! Да и в отрядских лабораториях спирта немерено!

Залезет, бывалыча, как смеркнется, зоологическая группа, а то и сам начальник отряда, с "Тулками", с «Ижевками» в кузов, запалят рефлектор с лампочкой от аккумулятора и ну им шарить по барханам да по такырам.

Луч прожектора выхватывает из тьмы дико взъерошенные кусты. То красной точкой сверкнёт глаз какой-нибудь ящерки. То лисица засветится и тут же погаснет, хитрая. Глядишь, через час-другой вдали будто зажглись огоньки целого поселка. Голубые! Стадо джейранье! Дуй во все скорости! При, при поперёк барханов! Давай, давай, не жалей мотора! Вот они! Метров тридцать! Замерли, ошарашенные светом, ослепли! Да бей же, бей, идиот! Кто ты там: начальник, зоолог, рабочий, какая разница: стре-е-ляй! По рогачам! Не по самкам! Мать твою! Молодец! Попал! Остальные вскинулись, исчезли! Стоп! Эх, опять самка, да ещё беременная… Кто стрелял?! Да что уж теперь, кидай в кузов. Поехали домой. На обратном пути зайчишек побьем. На неделю мяса хватит.

На отрядной стоянке свежатинка - печёночка поджаренная. Спиртик, колодезной водицей разбавленный. А там, глядишь, какой санитарочке лабораторской или поварихе за бархан ночной сходить одной боязно…

Где ещё в стране в шофёрской должности такое найдёшь?

Пираты, конкистадоры.

Но по сравнению с другими Осваивателями пустыни – сущие праведники. Коли нужно, сутки без сна пилить будут, чтобы выполнить любое задание.

Чёрт те чё в башку пришло! Сейчас нужно подумать, о чём я Хозяину в те пять минут буду говорить!

Закрыл глаза, представил себе Высокое Собрание. Сидят этакие суроватые Производители Стратегического Сырья, в нашем вопросе – ни уха, ни рыла. Им всё разъяснить нужно быстро и доходчиво, без намека на их невежество. Мол, вы же сами знаете, что это такое! Я, мол, только уточняю!

Пожалуй, бегло пройдусь по общей ситуации по чуме в мире. Дескать, чума – не только чёрная страница истории, но и проблема нынешнего дня. Она из века в век в своих природных очагах – пустынях, степях, горах. Считай, по всему миру. В Америке, Африке, Азии. У нас на Кавказе и в Закавказье, в Волго-Уральском междуречье, в Средней Азии и Казахстане, в Сибири. Её «хозяева» - дикие грызуны, переносчики – блохи и клещи.

Зараза среди них то еле-еле тлеет, то бурно вспыхивает на огромных пространствах. Такие "разлитые эпизоотии" (именно, подчеркнуть, "эпизоотии", а не "эпидемии", как часто их именуют малосведущие; эпидемии это на людях, а на животных - эпизоотии), очень опасны для человека. Высока вероятность заражения.

Потом сказать о заболеваемости чумой людей в мире. Только в недавние семидесятые ей переболело более 10 тысяч человек! Это в наше-то цивилизованное время! Даже в такой достаточно развитой стране, как США, там почти ежегодно заболевают жители степных районов.

А у нас…

Но вот тут: ш-ш-ш. Ша. Точка.

На этом - Гриф Секретности, "СС"- "Совершенно Секретно". Кранты.

Мне этот Гриф всегда представлялся типичным падальщиком. Здоровенный, мрачный, неряшливый. Сидит, нахохлившись, этакий §. С голой шеей из расфуфыренной грязной пуховой манишки. Охраняет от посторонних обнаруженную им дохлятину.

Такие уж наши парадоксы!

С 1918 года в стране - официальная Противочумная служба: Противочумные Институты, Противочумные Станции и Отделения, противочумные отряды. Болеют же на наших окраинах чумой граждане! И это не "наследие проклятого царского прошлого", а из-за объективных природных условий!

Кроме Республиканских станций, контролирующих все площади местных природных очагов чумы, есть ещё Железнодорожные противочумные Станции в ведоме Медслужбы МПС СССР. Они обслуживают участки магистралей в пределах природно-очаговых территорий. Есть ещё и Противочумные Отряды у Минобороны. Те ответственны за безопасность воинских контингентов на таких участках. Всё это "Чумное Братство" тесно связано между собою и, в случае необходимости, всегда готово прийти на помощь друг другу.

Дело Службы - вовремя определить степень угрозы для людей, выявить первых заболевших, изолировать их, вылечить по возможности, не допустить расползание инфекции! И выявляем, и изолируем, и лечим по возможности, и не допускаем! Но, увы, втихоря. Средства для этого отпускаются - охо-хо. Но на сводки, отчёты, а главное – рты садится тот самый Гриф.

И вот те восемьдесят человек, заболевшие у нас чумой в шестидесятые-семидесятые, из которых половину не удалось-таки спасти, вроде бы и не существовали вовсе. Дескать, мы же не какие-нибудь там Индия или США! БЕСПРИМЕРНЫЕ ДОСТИЖЕНИЯ НАШЕГО ОТЕЧЕСТВЕННОГО ЗДРАВООХРАНЕНИЯ…! И т.д.

Это здорово осложняет нам работу. Ведь раз нет ни эпизоотий, ни эпидемий, как же можно всерьёз относиться к нам, толкующим о повышении бдительности, обучающим методам клинической диагностики и лечения чумы!

Но раз начальство вещает - слушают, побаиваются. Чего-то записывают. Кивают согласно. Вечером приглашают на «чай».

Слава богу, теперь хоть про эпизоотии открыто разрешили говорить ! Можно схемы показывать: вот где сейчас грызуны болеют чумой. Вокруг вот этой чабанской стоянки, возле вот этого посёлка. Больше впечатляет.

Зато о том, что недалеко отсюда недавно чумой заразился-таки чабан, об этом молчок. Гриф.

Смешно, но всем местным всё равно ведь всё известно! Ведь это именно к ним же съезжаются медики в страхолюдных противочумных костюмах, лиц под косынками, лётными очками и марлевыми масками не видать! Белые халаты до земли, резиновые перчатки, резиновые сапоги. Ходят по юртам и домам, температурящих выискивают. Грызунов по окрестностям травят, какие-то порошки вонючие в их норы, да и в юрты вдувают.

Для однообразной степной жизни это чистый спектакль. Потом разговоров на целый год. Опять же «узункулок» - степное "длинное ухо", слухи-кривотолки. Такое ещё насочинят, что впору роман писать.

Помню, в середине пятидесятых нас, троих молодых врачей, поступивших на Противочумную Станцию, отправили на специализацию в Противочумный Институт.

Там нужно ещё полгода учиться, ибо в Мединститутах про чуму, холеру, оспу рассказывают не более получаса. Нас тогда уже «допустили к СС», мы знали, что возле Аральска, через который лежал наш путь, вспышка чумы на людях. При подъезде к городу многие пассажиры нашего вагона приготовились уже купить свежей и копченой рыбы, славу приморского рынка.

Не тут-то было. Поезд, взвизгнув, промчался мимо. Да и на перроне не было видно бойких продавцов и продавщиц, обычно прямо в вагонные окна сующих свой лакомый товар. Ну, конечно, все стали возмущаться, дескать, как это так, что за произвол! Мы-то, "допущенные", знали, в чём дело, но помалкивали: Гриф! Кое-кто на проводника набросился: почему да отчего. Тот, ничтоже сумняшеся, прямо заявил: да опять, мол, в городе чума, карантин, люди пачками помирают! А наши глотки Гриф продолжал сжимать своими беспощадными когтями…

Снова меня попёрло на пустомыслие!

На чёрта Высокому Собранию выслушивать всю эту муть? За пять минут тут никак не уложиться. Возьму прямо быка за рога: вот такая обстановка вокруг города, нужно предпринять то-то и то-то.

~1~ ~2~ ~3~ ~4~ ~5~ ~6~ ~7~ ~8~ ~9~ ~10~ ~11~ ~12~ ~13~ ~14~ ~15~ ~16~ ~17~ ~18~ ~19~ ~20~ ~21~ ~22~ ~23~ ~24~ ~25~ ~26~ ~27~ ~28~ ~29~ ~30~ ~31~ ~32~ ~33~ ~34~