Большая песчанка

Курица на столе. Бутылки с коньяком, «Столичной», красным грузинским, «Кока- Колой» вынуты из холодильника. Их бы по графинчикам разлить, для соответствующего антуража. Да здесь все свои, можно по-простецки! Садимся вчетвером, дочка в своей комнатке, по девичьим делам.
Тьма за окном надвигается стремительно. Заметно свежеет. В пустыне всегда так: летней ночью без одеяла даже замерзнуть можно. Резко континентальный климат, однако. Все окна затянуты мелкой капроновой сеткой от всякой членистоногой нечисти, рвущейся из первобытной тьмы к свету цивилизации. Вот и сейчас на сияние люстры в три ландышевидных плафона о сетку шваркнулось слёту что-то большое и повисло в безнадёжной зависти.
Сан Саныч уже распорядился с рюмками. Ах, если бы не завтрашнее рандеву! А тут придётся притормозить. Ну, понемножку всё же можно. Завтра с утречка кефиру и крепкого кофе. Хозяин- то с москвичами сейчас, небось, тоже не одним молочком пробавляются!
Мне - водку. Коньяк для меня противнее самогону. Супруги разделяют мой вкус. А Мумин и вовсе не пьет. Хоть сейчас и не за рулём, но чтит Коран. Я его вообще никогда не видел выпившим. Ограничивается дефицитной Кока- Колой и печёной курицей: буженина, ветчина - всё это свиное. Ну а нам, атеистам, только подавай!
Первый тост, конечно же, «за наши общие успехи».
Сан Саныч, как всегда, начинает заводиться. Любит подначить насчёт нашего «особого положения» в здравоохранении. Не завидует, чего завидовать, жена сама такая! Но сравнивает свои нагрузки с нашими, при меньшей, чем у нас, зарплате.
У нас, де, одна чума, да и то на грызунах, а у них и кишечные, и воздушно-капельные и детские инфекции, и пищевые отравления, и коммунальные, и промышленные разборки. ЧП каждый день!
Соглашаемся: воистину так!
Со второй рюмки поздравляет нас с Оксаной «с нашим сезоном». Мы, мол, опять на коне, во всеобщем внимании! А вообще-то, дескать, если по-честному, основная нагрузка вновь ложится на санитарно-эпидемиологическую и лечебную службы. Ну, чумологи выявили эпизоотии. Ну, провели семинары-лекции. Ну, за это честь вам и слава вечная.. А больные-то ведь идут на приём к местным фельдшерам да врачам. И не дай бог этим бедолагам неправильный диагноз поставить! Москва за них вступаться не станет. А своё начальство, с перепугу, так поддаст, что помянешь ещё тех каракульских ягнят, с которых лишь одну шкурку спускают! Так что выпьем теперь за лапотную пехоту здравоохранения!
Ну, само собой, за вас, за «лапотников»!
Но всё же, Сан Саныч, вы как всегда, лукавите. Чума ведь спокон веку донимала Россию. Не нужно даже старину ворошить, вспомните уже наш двадцатый. Знаменитая маньчжурская эпидемия на КВЖД в 1910-1911 годах. Померло более ста тысяч рабочих-китайцев, эпидемию остановили российские медики ценой жизни около пятидесяти из них. Потом в 1904-1905, 1913-1914 годах крупные вспышки на Урале. До прибытия медиков до тысячи человек погибло. И лишь с созданием в СССР нашей противочумной службы эпидемии стали сходить на нет. Профессионалы - чумологи облазили все горы, степи и пустыни, выявили природные очаги по всем южным границам страны, в том числе и наш Среднеазиатский очаг от восточного побережья Каспия и Приаральских равнин до хладных вершин Тянь-Шаня и Памира. Самый большой в мире!
Сан Саныч: «Ну ладно, ладно! Это же я шутя! За вас, друзья, наших спасителей! И слава богу, что теперь чума уже не та!»
Оксана: «И опять ты, Саша, врёшь! Ну скажите ему, Егор Нафталович, сколько у нас и теперь случаев случается!»
Выпиваем очередную. Оглядываюсь: Гриф сидит по ту сторону оконной сетки, питается ночной фауной. Мумин перебрался в кресло поближе к Штирлицу. Ему наши эти разговоры – до балды, он уже столько «случаев» воочию навидался!
Все свои.
Конечно, Сан Саныч, вы, как всегда, правы. Но заметьте, что в двадцатые годы в Приаралье и Прибалхашье регулярные вспышки - по сто с лишним человек. Там же и в Прикаспии в сороковых-пятидесятых тоже почти ежегодно болели, но уже не более трех десятков одновременно. А в шестидесятые-семидесятые, и опять год - через год, но только единицы. А потому, что противочумники вовремя выясняют обстановку, где надо - грызунов и блох травят, проводят вакцинацию, обучают местных медиков, населению доходчиво объясняют, что такое чума и как с ней бороться!
Выпили. Вспоминаем с Оксаной Васильевной про некоторые «случаи», проходившие с нашим участием.
В конце октября шестьдесят шестого в зоне работы одного из наших отрядов заболел чабан. Недомогание, высокая температура. Приютился в юрте у знакомых. Через два дня совсем стало плохо. Мимо на грузовой проезжал завфермой, отвёз его домой в совхоз. Фельдшер ихний куда-то уехал, а у больного начался кашель с кровавой мокротой.
Заведующий посадил его с сопровождающим в кабину грузовика и приказал доставить в районную больницу, что за триста пятьдесят километров по пескам. Сам поехал в наш отряд за шестьдесят километров от совхоза, предупредить. Начальник отряда, Толик Ващенко, тут же на свой ГАЗ-63 и вслед уехавшим. Да разрыв в три-четыре часа для грузовых машин в пустыне практически непреодолим. Те и другие всю ночь «пилили», а наши на полдороге еще и подзастряли на пару часов.
На пути трёх уехавших - маленький колхоз. Там они в местной мехмонхане (гостинице) чайку попили, радиатор залили. А больной уже почти без сознания, кашляет кровью. Полотенце, наволочку, простынь ею запачкал. Ну, заправились и опять, трюх-трюх, вперёд. Через час сюда наши подоспели, но застали лишь эти кровавые пятна. Тут же наказали председателю колхоза комнату с грязным бельем запереть, а пятнадцать гостивших никуда без нас не отпускать. Решим всё завтра.
Снова бешеная гонка со скоростью сорок - пятьдесят километров в час по переметённым песками просёлочным дорожкам! Догнали только ранним рассветом, прямо на пороге районной больницы. А больной уже в агонии…
Анатолий, конечно, принял все меры, чтобы не заразились местные медики. Тут же изолировали шофёра и сопровождавшего, на которых больной кашлял в упор всю ночь. Стали колоть стрептомицином. Анатолий по телефону доложил в наше Областное Противочумное Отделение и на Станцию.
Из Отделения, что еще за двести километров от места события, срочно выехали на помощь мы с Амиром Темирбаевым, тоже врачом. За сутки проехали всю трагическую трассу, организовали выявление и изоляцию всех, кто успел пообщаться с больным. Сельскохозяйственное начальство содействовало, понимаючи.
Кого поместили в пустующий колхозный клуб, кого при фельдшерском пункте, кого в собственную юрту. Всего таких оказалось около шестидесяти. От больного легочной чумой они, несомненно, уже успели заразиться. В запасе у них два-три дня «инкубационного периода», когда инфекция еще не проявляется, только накапливается в организме. Местным фельдшерам поручили делать им инъекции стрептомицина «по схеме». Проверяли исполнение пять суток. Хорошо, что уже осень, прохладно. И пески понабухли росами, поплотнели.
Никто более не заболел.
Ляшенки в тот год только-только в Торткудук попали. «Случай», произошедший недалеко от города, сразу вверг их в пучину «чумной проблемы». Пришлось поднимать бдительность всей Медсанчасти.
А через пять лет Оксана Васильевна сама уже «сыграла роль».
В июне семьдесят первого на ферме того самого Бесбулака, заболела жена завфермой. Три дня пролежала в своей юрте, опекаемая дочкой, зятем, малолетней внучкой. Поили крепким чаем, айраном, каким-то таинственным табибовским снадобьем. Заходили сердобольные соседи, утешали, советовали, водичку подносили. Ничего не помогло. Температура под сорок, сильная боль под левой мышкой. Кровавая рвота. Отвезли в Бесбулакскую совхозную больничку. Там наш молодой Маркс ужаснулся: вроде - чума! Через совхозную метеостанцию сообщил в наше Областное Отделение.
К вечеру подъехали трое наших врачей и представитель областной Санэпидемстанции. Ему, как и его начальству, чума на фиг не нужна: нельзя портить благостную статистику. А больная уже скончалась.
Спорили, кто будет труп вскрывать. По закону должен патологоанатом или судмедэксперт. Да где же его здесь найти. Вскрыли наши. Представитель поглядел через запотевшие противочумные очки и поставил диагноз: «Токсический энтероколит». Тяжёлый, но не заразный. Может, пищевое отравление. Наши сделали отпечатки кусочков органов на питательные среды для бактериологического анализа. А ближайшая противочумная лаборатория у Оксаны Васильевны. Туда и послали посевы. Покойницу предали земле, как положено, до заката…
Срочно нужно доложить результаты: по спецсвязи все «соответствующие инстанции» должны быть оповещены о подозрении! А лаборатория в лучшем случае лишь на следующие сутки что-то путное сможет сказать. Республиканский Минздрав запрашивает, Представитель настаивает: «токсический энтероколит». Наши смущённо молчат: только ведь к завтрашнему полудню, дай бог, выяснится.
На всякий случай переписали всех общавшихся с болевшей, подготовили для их изоляции пару комнат в ветлечебнице. Полуторасуточная напряжёнка. Республиканцам не нужна лишняя обуза на шею, нашим нельзя допустить распространение инфекции, если вдруг чего.
А от Оксаны - ни слуху, ни духу. Поехали сами к ней в лабораторию. Еще целую ночь вместе с ней сидели над микроскопами. Наконец – вот она, чумная культура! Нельзя это считать цинизмом, но наши так уж обрадовались! Теперь всё можно провести законно, на полную катушку. Сорок общавшихся с больной на ферме, в больнице, на похоронах покойницы лечены спасительным стрептомицином. Никто из них не заболел.
Сан Саныч: «Ну молодцы, молодцы, кто спорит? Кстати, Егор Нафталович, вы сегодня сказали, что и сайгаки болеют чумой. Это что, правда?»
Ну, конечно. Очередная сенсация.
Это случилось в августе семьдесят четвёртого, на Мангышлаке.
Тамошний геолог на второй день после прогулки с женой по степи на своей легковушке почувствовал внезапную дурноту. Температура выше тридцати восьми, озноб, боли в мышцах. Вызвали «скорую». Врач определил: острое респираторное заболевание. Назначил жаропонижающее, тетрациклин. Ночь прошла в полубреде.
Утром обратились к участковому врачу. Тот подтвердил предыдущий диагноз, прописал противопростудные лекарства, аспирин, горчичники. Следующей ночью температура поднялась выше сорока. Снова вызвали скорую. Диагноз: пневмония под вопросом. Жена заострила внимание врача на темный пузырек на пальце левой руки больного.
Парня госпитализировали, на рентгене пневмонии не обнаружили. Хирург осмотрел пузырёк, заподозрил сибирскую язву. С чего бы?
После упорных расспросов, больной, теряя уже сознание, признался, что на той прогулке с женой пристрелил одинокого, медленно бредущего сайгака. На месте содрал шкуру, отрубил ляжки и голову, привёз домой и убрал в холодильник. Мяса на неделю хватит и холодец получится! Хирург заволновался: явное заражение крови! Сибирская язва? «Форма сто»? (Этой цифрой Гриф обозначил чуму, чтобы шпионы не сообразили, о чём речь).
Оповестили Мангышлакских чумологов. Те тоже вначале были в недоумении: сайгаки и джейраны чумой не болеют! На всякий случай назначили инъекции чудодейственного стрептомицина: вдруг, в самом деле – септическая чума. Взяли для анализа кровь из вены, содержимое пузырька. Да при этой форме чумы три дня неправильного лечения – путь к смерти. Так к вечеру и случилось…
А еще через день противочумная лаборатория подтвердила чуму неоспоримо, бактериологически. И в пробах от болевшего, и в сайгачатине из холодильника.
Вот так-то.
«Кстати, Оксана Васильевна, ваши культуры к перевозке подготовлены?» «Всё готово, после совещания сможете забрать» «Извините, Сан Саныч, как насчёт билетика на самолётик на завтра?» «Не волнуйтесь, после совещания звякните мне, что-нибудь придумаем. Рейс в двенадцать часов. Вы только на Хозяина не обижайтесь! Мужик он, конечно, крутоватый, всё же член Республиканского правительства! Но справедливый, в случае чего, всегда поможет» «Да я и не обижаюсь, сам вижу: Хозяин ваш - молоток».
Ну, бутылка опорожнена. На троих пол литра хорошей «Столичной» - нормально. Курица, ветчина-буженина отправлены по назначению. На дворе роскошная пустынная ночь. Место ночёвки определено: изолятор при Оксаниной лаборатории.
Провожают нас туда супруги по ярко освещенным улицам. Город небольшой, всё близко. Ночь свежеет и свежеет, хотя от многоэтажек ещё потягивает дневной нагретостью. А в ней, наверное, присутствует и тетраэтилсвинец: машин-то вон - полный город! Но подышать прохладой, хоть и не такой чистой, как в нашей дикой пустыне, всё равно приятно.

~1~  ~2~  ~3~  ~4~  ~5~  ~6~  ~7~  ~8~  ~9~  ~10~  ~11~  ~12~  ~13~  ~14~  ~15~  ~16~  ~17~  ~18~  ~19~  ~20~  ~21~  ~22~  ~23~  ~24~  ~25~  ~26~  ~27~  ~28~  ~29~  ~30~  ~31~  ~32~  ~33~  ~34~