Кабинету Замминистра Камилова Шарипа Хамидовича столь громкий статус приличен разве только при некотором воображении. Комнатка в восемнадцать квадратов об одном окне, шестую часть которого занимает старенький коричневый кондиционер. Рабочий стол, забредший невесть откуда, с непременными разномастными телефонами. Здоровенный сейф – тутошнее гнездо Грифа. С десяток приспособлений для сидения: какие-то полукресла, стулья случайных стилей, а то и просто вульгарные табуретки. Всё.
Это не Обитель Высокого Начальства, куда подчинённые и вызванные семенят в сердечном волнения, на грани потери сознания.
Это чисто рабочий Горячий Цех Республиканского Министерства здравоохранения.
Здесь решаются сокровеннейшие и злободневнейшие вопросы нашей эпидемиологической ситуации, которая пока ещё никак не вмещается в предписанное Союзной статистикой благосостояние населения в Эпоху Развитого Социализма.
Сюда подчинённые и вызванные входят полные полемического восторга, чтобы показать свою осведомлённость, доказать свою явную непричастность к просчётам в профилактике невесть откуда взявшихся инфекций.
Вопросы решаются бурно, с хрипом, с отсечением повинных голов, оргвыводами на прединфарктном уровне, но всё же по делу, а не только страха ради иудейска.
Глава Цеха, Шарип Хамидович, невысок, жилист, черняв. Все черты смуглого лица какие-то заострённые, стремительные. Таков же и его характер.
Знаю я его уже лет тридцать. В начале пятидесятых он был замдекана нашего факультета. Потом стал замдиректора Республиканского Института эпидемиологии. А теперь он замминистра по эпидемиологическим вопросам. Вечный зам. Но от замства к замству - всё выше. И не по каким-то там клановым связям. Просто он эпидемиолог от Бога.
Другого такого неистового знатока своего дела я ещё не встречал. В его худощавом теле спрятан какой-то хитрый аккумулятор, благодаря которому Шарип может жить и работать автономно, без притока внешней энергии. Позабыв о своих постах, на любой «случай» опрометью бросается лично. Выявляет, расследует, организовывает, ликвидирует. Время года и суток для него не существует. Он одновременно в «очаге», в госпитале, лаборатории, морге, на экстренном совещании. Что-то нереальное, демоническое.
Работать с ним вместе и страшно интересно и жутко по-настоящему. Далеко не все сопровождающие его, как правило, классные специалисты, способны выдержать такой спринт. Уже через сутки начинают отваливаться, кто со сбитыми в кровь ногами, кто в нервных судорогах. Выдерживает до конца только его железная гвардия – несколько ребят из его отдела, стремящихся подогнать свой темперамент под темперамент шефа. Бесконечно преданы ему, влюблены в него. Для них он – «Батя». Иногда меж собой называют его «Паханом». Я не из их команды, но тоже всегда любуюсь Шарипом Хамидовичем и втихомолку завидую: вот бы мне быть таким!
В «дело» с ним я сподобился попасть лишь единожды, пару лет назад. На Аральском побережье скоропостижно померли двое местных рыбаков. Молодые, здоровые парни. Острое пищевое отравление? Алкоголь-наркотики? Бытовая драка? Холера? Чума?
Выдернув с рабочих мест Главных специалистов (эпидемиолога, инфекциониста, радиолога, токсиколога, патологоанатома), Батя срочно вылетел к месту трагедии на арендованном АН-2. В команду попал и я (диагностика чумы-холеры).
Вы когда-нибудь летали на этой шайтан-машине? Лично для меня это место последнего издыхания.
Тесненький «салон» с десятком алюминиевых раскладных сиденьиц по обоим бортам, открытая дверца в кабину на двух пилотов. Специфический сладковатый аромат судна, доводящий порой до желудочных катаклизмов. А иногда подсмердывает ещё и бочка с запасным бензином, привязанная в хвосте. Плюс испарения сопассажиров. Плюс болтанка по воздушным ямам-кочкам. Особенно в летний зной. Единственное неоспоримое достоинство этого летающего эшафота – взлёт и посадка с любой и на любую более-менее ровную плешинку, с её «подбором с воздуха». Да и летуны, как правило, настоящие асы.
Короче, после двухчасовой экзекуции, мягко стукнувшись о серо-белый, почти асфальтный, такырчик, наша команда еле выползла из еще урчащего брюха на вольный воздух. Кое-кто поспешил в сторонку в позе глубоко верующего, кланяющегося своему божеству.
Один только Батя свеж как всегда. В глазах уже явный охотничий азарт. Ему хорошо с автономным-то аккумулятором!
Очертил круг наших обязанностей, с радиусом около пяти километров. Это для меня и радиолога. А сам с остальными – на лихо подскочивший «Газик», оперативно выделенный районной санстанцией.
Наш четырехкрылый дракон взбурлыкнул, затарахтел, потом взревел истошно, пробежал с десяток метров и давай ввинчиваться в запепелившееся пекло июньского горизонта, тая и тая в размерах. Лихой «Газик», забрав оставшуюся горсть прилетевших, ринулся в другую сторону, выплюнул сизое облачко тетраэтилсвинца и стал заметать следы вихорьком такырно-песчаной смеси…
Мы с радиологом Виктором Бенешем, моим сокурсником, брошены на произвол судьбы в дикой пустыне. Впрочем, до райцентра не более полутора километров, туда укажет свеженькая газиковая колея. С собой, по пионерской привычке, по баклажке воды. Осталось лишь исполнить волю Бати и до ночи обследовать как можно больше секторов предписанного магического круга.
За пределами гостеприимного такырчика развалились пески, похожие на еще небритое лицо юнца с редкими волосинками-кустиками. На сегодня это наши объекты.
Виктор тычет в них дозиметром. «Вить! Что ли здесь потихоньку атомную бомбу рванули?» «Да просто на ближнем острове есть одно подразделение нашего профиля, мало ли чего…». Ну понятно. У этих «Профильных» Грифище размером с кондора, не то что наши задрипанные Грифишки.
Витьке хорошо, он только рукой орудует. А по моей специфике, если под тем же кустом какую дырку-норку обнаружу, нужно пасть на карачки и дыхнуть в неё, выманивая обитающих там блох. Но в основном попадались давно заброшенные норки, опечатанные паутинками и всяким мусором. На мои страстные провокации порой вылезал лишь какой-нибудь оболтус-жучишко, и разочарованно вздохнув, спешил обратно, в благодатную сень.
Жара за сорок. Дыханье близкого моря сюда не доходит. Сухомань. И в глотках она, проклятая. Наши горячие литровые баклажки способны лишь пригасить пылающую жажду, но залить ее до полного шипения способна, разве что, пара-другая вёдер холодной колодезной воды. Поэтому пьем по-пустынному: небольшой глоток тёплой жижи подержим во рту пару минут, пока она медленно-медленно не всосётся в засыхающий эпителий глотательных органов. Обманутые таким коварством, бедняги ещё с часок смогут потерпеть в ожидании очередного возлияния…
Ну, в общем, никакого «фона», ни Витиного, ни моего мы так и не нашли. Мне-то вообще не нужны были эти самые карачки. Мы всю зону держим под постоянным контролем и последние три года здесь никаких эпизоотий: «глубокая депрессия численности грызунов и блох».
Да к чему я всё это? А-а, да просто про смешной случай с самим Шарипом Хамидовичем.
Главврач районной санстанции, пожилой, полноватый, скучноватый, которому вся эта канитель была явно ни к чему, решил ублажить Батю и отвёз на ночёвку на дачу Первого Секретаря Райкома. Тот был в длительной командировке, поместье пустовало, сторож хорошо знал главврача, да и титул Замминистра явно требовал соответствующих апартаментов для полноценного отдыха личности данного масштаба.
Райончишко-то зачуханный, ни тучных стад, ни сочных плодов, ни пышных садов. Одна лёссовая пыль. А там, за саманной крепостной стеной в ухоженной рощице коттедж, говорят, о десяти комнатищь. С тремя спальнями, с тремя купальнями, с тремя, извините, туалетными, не считая остального.
Батя в этой роскоши часов до трёх ночи расставлял по полочкам все добытые сведения и факты, составлял поминутное расписание на завтра. Наконец прикорнул на гостином диванчике.
Около шести - шум-гам. Примчался хозяин дачи, злой как чёрт, чего-то там у него не вышло. Сторожу: «Почему посторонние в доме? Кто такие?» « Да это, Закир-ака, сам Замминистра. Я его, простите, не решился не пустить…» « Чей зам? Какого министра?» «Говорил - Нашего Министра Здравоохранения. И документ показал…»
«Вот что, старый осёл, сейчас же гони его на … С тобой потом разберусь, больно расхозяйничался тут!».
Ненароком подслушав такое приветствие, Шарип не стал докучать хозяину ответными уверениями в своем совершеннейшем почтении, благо, на ночь не успел раздеться. Бодрой рысцой протрюхал по километровому асфальтику. Рассказал нам о приключении, посмееваясь. «Поднимать вопроса» не стал. Он не сутяга. Да и дачный владыка – двоюродный племянник третьего секретаря тамошнего Обкома…
Все эти бессвязные новеллы проскочили в голове в ожидании моего рапорта, пока предыдущие получали кто благосклонный кивок, кто напоминание о неполном соответствии.
Наконец мой черёд.
«Обстановка у нас прежняя, но чувствуется сезонный спад эпизоотии. Свёртываем некоторые отряды. Беседовал с Директором ЦРУ товарищем Ивановым. Доложил о положении дел на совещании их Медсанчасти. Присутствовало около ста специалистов. По моему мнению, они вполне подготовлены по нашим вопросам. Проверим на практике: вчера вечером получили из нашего областного Отделения сведение об очередном вызове на консультацию больного, на этот раз из этого самого Торткудука». «Знаю, мне ночью Хаким Масудович уже сообщил. Это, кажется, у вас уже пятое подозрение? Какие подробности?» «Восьмилетняя девочка, дочь чабана Высокая температура, боли в левом паху. Лабораторные анализы пока отрицательные. Она изолирована, начато лечение. Наши должны подвезти дополнительный материал, но не раньше обеда». «Ладно, если чего нового - немедленно мне».
«Конечно».
