стр.1 стр.2 стр.3 стр.4 стр.5 стр.6

В пустынях Казахстана. Джунгарский Алатау

Пустыни Казахстана. Сорбулак

Она взбирается на обширное и пустынное плоскогорье Карой и идет вновь на север к низовьям реки. Здесь высотомер показывает около тысячи метров над уровнем моря, хотя вокруг настоящая пустыня, поросшая серой полынью. Однообразие этого плоскогорья угнетает.

Вскоре плоскогорье понижается, и на горизонте показывается голубоватосиреневый пологий и невысокий хребет Малайсары. Он — самый западный отрог Джунгарского Алатау. Узким длинным языком он вдается в прибалхашскую пустыню, покрыт серой полынью или солянкой - боялычем. В понижениях, возле крохотных ручьев, коегде сбегающих с хребта, растительность богаче. Здесь появляются чингиль, таволга, курчавка. Во многих местах горы прорезают пологие распадки. Там же, где показываются коренные породы, распадки переходят в неглубокие ущелья. Западным концом хребет упирается в реку Или. Здесь кончается величественный хребет Джунгарский Алатау.

Хребет и пустыни, его окружающие, используются только как зимние пастбища. В ущельях располагаются домики пастухов и загоны для скота. Кое-где на плоскогорьях иногда сеют хлеб, но он вызревает только в годы, богатые осадками.

Я давно собирался проехать хребет Малайсары от начала до конца на автомобиле. Вдоль его подножия есть проселочные дороги. Впрочем, в сентябре скот еще не пригнали на зимовки, за весну и лето природа восстановилась, земля покрылась растительностью, а звери и птицы отвыкли от человека. Сейчас все живое уже закончило свои дела, и природа, тихая, спокойная, медленно угасала в ожидании самого скучного времени жизни пустыни — долгой зимы.

Спуск с плоскогорья Карой закончился — и перед нами ровная около десяти километров шириной долина Кербулак (Сухой ключ). По ней тянется слегка извилистое с отвесными стенками сухое русло. Пустыня бедна водой, и там, где, казалось, судя по местности, должна быть река, сухо, и лишь ранней весной за несколько дней промчатся потоки талой воды, да иногда от внезапного летнего ливня пронесутся воды, смешанные с землей, щебнем и вымытыми растениями. Потоки эти быстро исчезают, оставляя после себя следы короткой и бурной деятельности. Тот, кто впервые попадает в пустыню, увидев сухие русла, невольно думает о том, что когда-то здесь текли полноводные реки.

С асфальтового шоссе вдали видна тоненькая светлая ниточка проселочной дороги, ведущей на запад, к далеким тугаям реки Или, и я сворачиваю на нее. Песчаная почва не пылит, ехать по ней не трудно, и вскоре мы возле тихой реки Или, среди зарослей ив, колючего лоха, чингиля, высокого злака чия, зеленой солодки и софоры. Деревья еще не оделись в осенний наряд. Светло-зеленые ивы оттеняют сизовато-зеленую листву лоха, всюду на деревьях видны лианы ломоноса с почти белыми пушистыми подушками семян, охристожелтые головки молодых тростничков собрались группками, а склоны обрывов пестреют лимонно желтыми и бордовокрасными солянками. Золотая пора пустыни, когда ночи свежи и прохладны, днем солнце греет ласково и не такое ослепительное и знойное, как летом.

Над высокими крутыми обрывами — когда-то и возле них текла река — носятся шумные галки и присаживаются в ниши, где были их гнезда; в зарослях чингиля цокают фазаны. В воздухе носятся стремительные стайки скворцов, дружно и слаженно совершают головоломные пируэты, строго соблюдая дистанцию между собой в соответствии со сложными правилами высшего птичьего пилотажа. Прожужжит кудато торопящаяся муха, нудно прозвенит над ухом редкий комар, почуявший добычу. Звуки природы подчеркивают ее удивительную тишину. Я люблю эту тишину и готов бесконечно ею наслаждаться, отдыхая от городского шума.

— Да, тишина чудесная! — соглашается мой спутник Николай. Но вскоре добавляет: — А знаете, в этой тишине не хватает чего-то!

И включает радио. Типичный житель города, воспитанный в нем с пеленок, он не способен жить без привычных звуков, пусть совершенно бесполезных и ненужных для восприятия окружающего. Не без труда мне удается уговорить выключить радио, попытаться привыкнуть к тишине природы.

Изредка к нам прилетают яркие, шумные и стремительные осы бембексы — истребительницы слепней, которыми они кормят своих находящихся в норках личинок. С громким жужжанием они крутятся, ищут, есть ли возле нас эти гнусные кровопийцы. Иногда к такой осе, нарушая неприкосновенность чужого охотничьего участка, подлетает другая оса. Тогда между соперницами разгорается вражда, одна прогоняет другую. Несмотря на подчас довольно ожесточенное сражение, разыгрывающееся между дуэлянтками, они никогда не применяют свое смертоносное оружие — жало.

Тот, кто не знает доброй миссии этих ос, предначертанной природой (а большинство людей очень плохо представляют жизнь насекомых и незнакомы с их многоликим миром), принимает визит бембексов за акт недоброжелательства и, отбиваясь от своих защитников, по незнанию своему лишает жизни этих совершенно безвредных и безопасных для человека созданий. Зато коровы и лошади, обладая безошибочным инстинктом — этой мудрой памятью, оставляемой далекими предками, очевидно, по звуку полета прекрасно различают друзей от врагов и никогда (никогда!) не отмахиваются от бембексов.