|
|
|
Реклама
|
Рано поутру зоогруппа уложила свой походный инвентарь. Ольга с нами у Маркса не была: зачем ей мужскую компанию нарушать. Ей и с нашими женщинами было о чём поболтать. Ребята ринулись в кузов, привязали к бортам раскладушки, вроде щиты на древнеславянском челне. Шофёр Анвар, длинный белобрысый парнишка, вежливо, с реверансом, усадил Ольгу с гитарой в кабину. Вообще-то он не Анвар, а Януар, из Немцев Поволжья, переселённых во время войны в наши благодатные места. Но, чтобы не сломать язык, ребята его Анваром кличут. Направились через Бесбулак, залить фляги свежей водой. Пукнув в нас напоследок сизым выхлопным облачком, под свежий разбойничий посвист зоогруппа ринулась на новые подвиги. Нам с Ильёй хорошо. Как ни уважаем мы наших работяг - охламонов, но без них всё же спокойнее. На досуге, сбросив режимные, душегубные чёрные комбинезоны и кирзачи, тяжёлые связки капканов, без многокилометровых блужданий от норы к норе, чёрт те чё в башку прийти может! Вон Лялька с Зинкой, что-то как-то немножко и пригорюнились. Ну, а Илюше и раз-то в неделю романсы у костра с Ольгой вполне достаточны. И мне ещё целых два дня размеренного и тихого лабораторного покоя! Около десяти стало душновато. На юго-западном горизонте нашей долинки какая-то нехорошая темноватая полоска. И ни ветерка! Не дай бог - предвестие песчаной бури! По-умному, ещё вчера бы нам заехать на местную метеостанцию, поинтересоваться погодой. Но ведь всё же было как всегда. Считай, тридцать лет мы базируемся в этих местах и ничего страшного не происходило. А от тех метеорологов, пожилых Васьки с Манькой, один ответ: сегодня температура – столько-то градусов, влажность – такая-то. Это и без них известно. Лишь долгосрочные их прогнозы достоверны: зимой, мол, будет холодно, а летом – жарко. Однако, нужно всё же, на всякий случай, озаботиться прочностью нашей парусиновой базы. Главное - лаборатория. Обзираем. Так. Палаточные колья притянуты капроновыми канатами к закопанным в песок «якорям» - крестообразным саксаулинам, их и стальным тросом не выдернуть. Юбка палатки присыпана почти полуметровым грузом песка. Просто обязана выдержать напор стихии! Главное – обезопасить наш пенал с культурами и ещё недосмотренные посевы. Пенал - на самом дне того самого супового армейского термоса. Сверху ещё есть место и для посевов из термостата. Туда их! Весь металлический инструментарий со столов в ящики, стеклянную посуду – в другие. Ляля, Зина! Быстренько сворачивайте постели! И раскладушки складывайте! Костерок тушите! Мумин! Ставь свой «Газик» перед лабораторией, авось, смягчит силу удара! Тут уж подуло по-настоящему. Да так! Наша долинка – вроде аэродинамической трубы. Сначала - вроде лёгкого бриза. Потом потянулись змейки встревоженного песка. И вот уже тёмно-чернильная фиолетовая тьма в жёлтой песчаной вуали охватила всё видимое небо. Теперь наше благополучие – на милость стихии! Молнии справа, молнии слева, молнии кругом! Короткие замыкания в небесах! Гром как при взятии Берлина! И ни кали дождя. Сухая гроза, однако! Мы - нырк в муминовский Газик. Тент опущен и пристёгнут. Кто прикрыл глаза, кто вынужден зреть этот Армагеддон воочию… Лялька с Зинкой поскуливают. Алла Павловна, обречённо сжимает виски. Видимо, мысленно прощается с сынишкой, которого папа-урод не cумел устроить в пионерский лагерь. Мы с Илюшей и Мумином, скрепя сердце (а точнее - скрипя сердцем) наблюдаем за творимым безобразием. Первой отдалась урагану-уркагану наша десятиместка – коммуналка. Беспомощно, по-девичьи, задрожала и с поднятой ещё заранее (для прохлады) затрёпанной юбкой взмыла, изящно полыхая полами как гигантский океанский скат - манта, отбросила ненужные уже подпорки-колья, скрутилась рулетом где-то вдали. Из-под неё покатились-полетели свёрнутые и не успевшие быть свёрнутыми не больно расторопными девчонками постели-раскладушки. Чьё-то, то ли шерстяное одеяло, то ли простынь, вознеслось вверх, как бумажный змей и исчезло в сиреневой дали. «Одеяло убежало, улетела простыня. И подушка, как лягушка, ускакала от меня» Видать, наш любимый Корней Иванович, побывал, хоть раз, и в нашей натуре! Вот мимо проскочила пустая бензиновая бочка, шебурша-громыхая по песку, неуклюже переваливаясь боками. Трахнулась о двухместку-баню. Передний кол палаточки сломился и бочка, дрогнув, замерла. Вот ураган искоса ворвался в перехлёстнутые брезентовые пологи-двери лаборатории. Палатка вздулась, как резиновый шарик. Канаты передних кольев выдернули крестообразные якоря. Вслед за этим рухнул трёхметровый центральный кол. Вся конструкция, горестно вздохнула, мягко накрыла нутро нашего любимого детища. Облепила- оконтурила изобретённые нами ящики-столы, обнажила потроха их в передней части. Отчаянно захлопала раздуваемой ветром, вырванной из песка полой. Песок хищно скребёт по тенту машины, горстями бьёт в стёкла. Вдувает сквозь многочисленные щели пыльно-кашлевую смесь. Старик-Газик дрожит, но стойко держится. Лялька с Зинкой продолжают визжать. Кажется, громить больше уже и нечего. Поняв это, ураган напоследок плюнул на своё творение ещё парой тонн песка и покатился дальше, на восток. Можно выползать из Муминовского бомбоубежища! Картина ужасающая. От славного лагеря – жалкие останки. «О поле, поле! Кто тебя усеял мёртвыми костями?»- как пел когда-то в подобном случае Руслан. Ну тот, который Людмилу разыскивал. Мы с Ильёй, конечно, к лаборатории. Шатёр превращён в белый саван, прикрывший её бренное нутро… Да и то, слава богу, хоть оно не пораскидано по окрестностям! Куды ручки, куды ножки, куды буйна голова! Очень осторожно, вместе с Мумином разгребаем лопатами угол со стороны лабораторного стола, где хранятся пенал с культурами и посевы. Уф, вроде - пронесло! Наш термос жив-здоров! Ну ещё бы! По крышку ведь в землю был врыт, однако! Всё содержимое целёхонько! Вечная слава армейской походной кухне! Потери, вроде, небольшие. От удара упавшего кола разбились несколько чистых стеклянных посудин в стоявшем рядом ящике. Перевернулась тридцатилитровая фляга со спиртом, да резинка на её крышке не дала как-никак жадному песку всосать в своё пересохшее нутро эту ценнейшую жидкость. Распорот один шов на боковой стенке палатки. Ну и поперепутаны-поизмяты, а где и порваны простыни-перегородки. А вот наше таборное имущество растерзано-разбросано, пересыпано песком и пылью. Палатка в обмороке валяется вдали. Но всё это уже мелочи. Спасательно-восстановительные работы продолжаются до темноты. Обязанности распределены строго: трое нас, мужиков, раскапывают, поднимают, устанавливают; три наших прекрасных амазонки – разыскивают, перетряхивают, расставляют. Кстати, им ещё и об ужине подумать надо. Стихия стихией, а кушать-то хочется. Вот когда пожалели, что зоогруппа так безвременно нас оставила! У нас с Ильёй ещё одна важная проблема: как всё это отобразить в отчёте. Врать нельзя. Противочумная гордость-совесть не позволяет такого. Тем более, что сам факт урагана всё равно не скроешь: в метеосводке от Бесбулакских друзей будет прямо указано: был ветер, силой не менее пятнадцати-двадцати метров в секунду. Ежели это в минуты перевести, получается уже тысяча двести метров! А в час, так аж более семидесяти километров! Это как если бы Мумин или Анвар сдуру на своих машинах со всего маху в нас влупили! С другой стороны, если всё изобразить в красочных подробностях, то – конец нашим палаточным лабораториям. Противники их есть и на Станции, и в Институте: дескать, в Режиме работы они не предусмотрены! Вот уж обрадуются такому прецеденту! А вдруг, мол, в это время проводилось бы исследование полевого материала! Вдруг бы в это время культуры на столе лежали! А палатка ещё бы накрыла и сотрудников, работающих в противочумных костюмах! И кольями по ним! Что тут скажешь? Конечно же, они формально будут правы. А нам, инициаторам, не сносить уж буйной головы. А как тогда с оперативностью обследований? С приближением лабораторной базы к местам работы зоогрупп? Да ведь этакое ЧП в первый раз же за многие годы случилось! Авось, никогда в будущем не повторится! Ну, в общем, в отчёте напишем, что за время работы эпидотряда погода соответствовала синоптическим условиям сезона (смотри прилагаемую метеосводку). Однократно отмечалась песчаная буря, не отразившаяся, однако, на качестве исследования полевого материала. Имущий уши – да слышит! И да слышит лишь тот, кто соображает! Я сфотографировал и Погром и Возрождение своим видавшим виды «Зенитом»-зеркалкой. У меня уже большой фото-архив пустынной экзотики. Но это только лично для себя, ну, может, Илье подарю фотки, на память, но не для общественного обсуждения. К вечеру пришла машина зоогруппы, привезла мешочки с попавшими в капканы грызунами, пробирки с блохами. Нет, ничего страшного там, за восемьдесят километров от нас, не происходило. Ну, подул ветер, но палатки не снёс. Знали бы, что у вас, обязательно приехали бы на помощь! В доску уставшие, мы слегка ополоснули лица и руки, поскрипели зубами, вкусившими исхлёстанный песком хлеб с чаем (единственный на этот раз вид ужина), кое-как натянули нашу заблудшую коммуналку, раскинули не до конца вытрясенные постели, не разбирая, где чья. ,Ни фига себе: отдохнул я на просторе! О Аллах! Пожелай нам спокойной ночи ~1~ ~2~ ~3~ ~4~ ~5~ ~6~ ~7~ ~8~ ~9~ ~10~ ~11~ ~12~ ~13~ ~14~ ~15~ ~16~ ~17~ ~18~ ~19~ ~20~ ~21~ ~22~ ~23~ ~24~ ~25~ ~26~ ~27~ ~28~ ~29~ ~30~ ~31~ ~32~ ~33~ ~34~ |
Реклама
"> |