Прикомандированный «УАЗ» разит карболкой. Обработали после перевозки Кушербая на совесть. Маргарита с Лидией доезжают только до вокзальчика. Нужно ведомственные дела доделать.
Путь скорый, но скучный. Всё уже выгорело, глазу не на чем остановиться. Все краски смешались в одну жёлто-палевую гамму.
На Кушербаевской стоянке три серенькие, прокопчённые юрты. Две - его наследственное богатство, третья - родственника. На шум мотора выглядывает вся бригада: пожилой старшой, две женщины, две девушки. Различить их физиологический статус не составляет труда: свидетельство состоявшейся фертильности – белые косынки, девственности – красные. Вслед им молодое поколение, шесть потомков обоих полов, в возрастном диапазоне плюс - минус десять лет. Барышни с многочисленными косичками, в цветастых платьицах , полуштанишках, джигиты обриты наголо и голопузы, а самые маленькие вообще в полном неглиже.
Двое подростков с отарой - в степи, к вечеру подгонят.
Возле крайней юрты верблюжонок. Лежит, смешно сложив под себя свои ходули. Чудесно-плюшевое существо с детскими ангельскими глазищами.
Жена Кушербая, Маржан, недавняя красавица-степнячка, выдубленная отгонами и родами, смотрит на нас тоскливо ждущими глазами: какую очередную весть принесли начальники? Утешаем: Кушербай жив. Ему уже лучше. Лечим. Всё будет хорошо,
Угощает прохладным айраном.
Наш резидент, фельдшер Косшанов, докладывает, мол, наблюдает, проводит профилактическое лечение по схеме. Температурящих нет. Провёл дезинфекцию и дезинсекцию в юртах. И сам себя колет. «Извини, дорогой Сапарбай, пусть Маржан покажет следы уколов»
«Э-э, Маржан-опа! Подними рукав, покажи доктору! Сами понимаете: женщина. В другое место нельзя! А аксакалу – куда надо, но неудобно ему сейчас штаны спускать!»
Верим.
«Чего подвезти?» «Да рахмет, рахмет! Всё есть. Ничего не надо! Вот только иголки для шприцев хорошо бы. Совсем затупились. Если можно – ещё муки, сахара, соли. Мясо пока есть - солонина. Оставайтесь, вечером бесбармак сделаем!»
«Обязательно, дорогой. Но через несколько дней. У нас работы – вот так. Сам понимаешь!»
« Если можно, ещё бы водички свежей из колодца. Верблюдица наша с ребятами в поле, к приходу отары корыта нужно водой налить, лучше бы свежей» «Какой разговор! Тащите фляги. Трос есть?» «Есть, есть!»
Пустынные колодцы – особая стать.
За неимением оазисов с пальмами в здешней пустыне, это единственные источники жизни на отгонных пастбищах. Некоторые из них существуют веками, освященные легендами.
Умер, де, в незапамятные времена святой великан, распласталось его тело на многие вёрсты. Где легла голова, там возник родник Басбулак, где рука – колодец Кулкудук, где нога – колодец Аяккудук. А на месте пупка – Киндыккудук. Тут и посёлки образовались, тех же наименований.
Но прогресс шагал саженями, животноводство развивалось. Потребовались новые источники.
Хрущёв, услыхав о нуждах каракульской промышленности, решил, было, вопрос кардинально. Приказал через каждые десять километров пробурить артезианские скважины. Под барханами, говорили ему, немереные моря грунтовых вод.
И набурили-таки! Где-то не получилось, а где-то забили из-под земли фонтаны животворной влаги! В межгрядовых котловинках возникли целые озёрки. Ошарашенные перелетные водоплавающие, не поверив вначале своим глазам, всё же вскоре устроили здесь свои придорожные кемпинги. Занесли на лапках-брюшках семена тростников, икру лягушек и рыб. Ну, караси не караси, а гамбузии появились. И камарьё! Слава богу, хоть не малярийное.
Животноводы обрадовались. Вот и наступило Прекрасное Далёко! Миражи стали Явью! Паси скот, не отходя от дому! Разводи сады – бахчи - огороды!
Да вот через пару-другую лет стали вдруг непонятным образом мелеть традиционные колодцы, а скважины забиваться песком. Кто их через каждые десять километров чистить станет! Ну, оставили парочку возле Торткудука, для культурного отдыха горожан на природе. А остальные, всосав миллионы бюджетных средств, заглохли навеки, напоминая о себе лишь останками ржавых труб и солонцовыми плешинками на место бывшей водной глади.
Так что надёжа овцеводов – всё те же традиционные колодцы.
Их роют мастера пастбищно- мелиоративной конторы. Месяцами. Глубоко, метров до двадцати, а то и более. Сверху колодец венчает бетонированная конструкция. На двух стояках металлическая ось с колесом, через которое перекинут трос или крепкий канат. На конце брезентовый мешок-кавга, литров на тридцать-пятьдесят. Другой конец крепко замотан на стояке, не дай Аллах, развяжется и вся конструкция рухнет в черную дыру!
Когда надо, свободный конец привязывают к упряжи верблюда. Кавга под визг крутящегося блока устремляется в маракотову бездну. Через несколько секунд – шлёп, добралась до воды. Минуту-другую зачерпывает вожделенную влагу. Теперь дело за верблюдом.
Подгоняемый призывными вскриками хозяина, он шествует важно, в спокойствии чинном, с вечной улыбкой на студенистых губах, в полном осознании своей животворной миссии. Кавга, плеща излишками воды, подхватывается четырьмя-шестью руками и сливается в бетонный жёлоб, через него в бетонный бассейник, оттуда – в бетонные же длинные корыта, для водопоя баранов. Так пять-шесть раз и все наполнены водой, и алюминиевые тридцатилитровые чабанские фляги, и жаждущее
стадо, и сам поставщик-верблюд. Ежели колодец обилен, можно даже искупаться в бассейне, простирнуть кое-какое бельишко. Впрочем, этим благом чабаны на отгонах не злоупотребляют без крайней надобности.
Прогресс предложил и новую технологию выемки воды из колодца: маломощные бензиновые движки с лентой-трансмиссией. Дёрнешь несколько раз за какую-то пимпочку, моторишко затарахтит, закрутит прорезиненную ленту и с неё в жёлоб забрызгает вода. И верблюда не надо!
Эти движки, как и кавги с тросом – золотой фонд каждой чабанской бригады. Берегут их как зеницу ока. Однако, со сложной техникой беда, что-то в ней без конца ломается. Хоть лопни, не заводится. А, значит, сиди у воды без воды! Да и добытая движком водица не того качества, припахивает бензином и автолом. Нет, уж лучше верблюд. Или какая случайная машина.
Ну, в этом плане мы оказали очередную посильную помощь местному населению.
Пора домой. К больному.
