|
|
|
Реклама
|
Сон в летнюю ночь, да еще в пустыне – такое и Шекспиру не по плечу. Земли нет. Один кромешный мрак и звезды. И звонкая пустая тишина. Как будто мир еще не создан. Бесконечность. Говорят, представить ее невозможно, ибо человек и все вокруг него конечны. А на самом деле все предельно просто. И не нужны никакие мегапарсеки, красные смещения, сверхтелескопы. Нужна простая раскладушка в сторонке от сопящей зоогруппы. Ее мне одолжил вежливый Пашка. Сам ушел спать в свой «Газик». А остальное нашлось у запасливого Иваныча. Сегодня наши знания о Вселенной простираются не далее, чем на шесть, помноженные на десять в двадцать седьмой степени километров, то есть на шестьдесят октиллионов их. Во все стороны. Это нынешний «горизонт видимости». Конечно же то, что наблюдается в этих пределах может совершаться и на еще больших расстояниях. Увеличим «горизонт» в десять раз. Ну еще в миллион раз. А потом в миллиард, секстиллион и во сколько угодно раз. Все равно по сравнению с бесконечностью это будет бесконечно малой величиной, точкой. Вот и вся премужрость. И пустынная тишина бесконечна. Тишина…Звенящая тишина… Я даже слышу ее звон… Тьфу, черт! Это же комар звенит! И сюда долетают, дьяволы! Вернее – дьяволицы. Ибо кровь сосут только самки. Комаринские мужики – народ благородный и романтичный. Они питаются лишь цветочным нектаром. Витают себе в эмпиреях над тюльпанами да маками и с восторженным писком оплодотворяют своих кровожадных подруг. Истощат силы на этом поприще недели за две и вверх лапками, на корм рыбешкам. А прожорливые леди Кулекс рыщут по ночам по всей округе и набрасываются на любое существо, в ком струится горячая кровь. (Кышь, тварь!). Но их тоже можно понять. На вегетарианской-то диете не создать нормального потомства! Эта, что елозит сейчас возле моего уха, явно молодуха, впервые унюхавшая жертву. Ведь для беременной комарихи достаточно один раз приобщиться к вампирскому промыслу, ну в худшем случае - дважды. Правда, если ей удастся еще раз выйти замуж, в ней снова проснется женщина-вамп. (Да отстань ты, дрянь такая!) Отлетит она, сытенькая, в свой затончик, отложит яички кучечкой, лодочками-люличками. Закачаются они на водной ряби, баюкая деточек-личиночек. Те, как проклюнутся из скорлупок, тут же нырк в водицу и давай засасывать всякую крохотульную тварь. А чтобы свежего воздуха глотнуть, зависают возле самой поверхности вниз головками, дышат через сифончики в районе их попочек. (Прихлопну же я тебя сейчас, скотина!). Отъевшись до кондиции, заворачиваются они в пеленочки, становятся куколками и нежатся на той самой водной пленочке, да всего-то несколько деньков. Короткое детство их не такое уж розовое. Жрут их всякие жуки и стрекозы, а особенно мелкие рыбешки-гамбузии и детвора солидных рыбин. Но с умом, не поголовно. Оставляют большую часть в заначку, себе на прокорм, комариному семейству на радость, теплокровным на досаду. (Дать ей приземлиться на меня, тут и шлепнуть!) Иваныч болтал: «Ветерок их отседа отгоняить». Фига два! Нужда хошь куда загонит! Да мы же сами-то и виноваты в этом. Потравили дустом всю ихнюю камарилью, куда выжившим деваться? Вот и пищит она под ухом о своей вдовьей беде, о безвременно подохших деточках. Компенсации требует. Покормить бы ее на своем носу и отпустить восвояси, не прерывая безжалостной дланью генерационной цепочки, тянущейся с позднего триаса в бесконечное далеко. Да пошла она, сволочь! Спать не дает. Завернувшись с головой в простыню и шерстяное одеяло (благо, холодать начало), проваливаюсь в ту самую мировую бесконечность… ~1~ ~2~ ~3~ ~4~ ~5~ ~6~ ~7~ ~8~ ~9~ ~10~ ~11~ ~12~ ~13~ ~14~ ~15~ ~16~ ~17~ ~18~ ~19~ ~20~ ~21~ ~22~ ~23~ ~24~ ~25~ ~26~ ~27~ ~28~ ~29~ ~30~ ~31~ ~32~ ~33~ ~34~ |
Реклама
"> |