Едем принимать дополнительное хозяйство: противочумный «бронепоезд» уже на запасном пути разъезда.
Цельнометаллический новенький вагон-лаборатория. Так на его зелёном борту и выведено большими белыми буквами. МПС теперь их выпускает стандартными, полностью оборудованными всем необходимым. Раньше железнодорожные ПЧС сами перекраивали разного типа вагоны.
К лаборатории пристёгнуты вагон-салон (кухня-столовая, склад продуктов), пассажирский купированный старого типа (общежитие), платформа. Электричество и водоснабжение уже подключили к станционным коммуникациям.
Всё продумано и комфортно. Не то что у нас, в наших палаточных отрядах! Тут никакие бури-ураганы не страшны. И можно работать с утра до ночи, круглый год, не обращая внимания ни на жару, ни на морозы. Летом - кондиционеры, зимой вагонное отопление. В лаборатории – электрические термостаты, автоклавы, стиральные машины. В жилом вагоне - персональные купе. Ну разве только вот для зоогруппских ловцов, с учётом их склонности к демократии, купе на четверых. Палаток с собой обычно не берут. Обследуют окрестности магистралей, не далее сорока-пятидесяти километров во все стороны от дороги. Утром выезжают, к вечеру возвращаются.
На месте туалетной – душевая. Туалетной-то по назначению пользоваться нельзя: вагон может неделями стоять на одном месте. Здесь прогресс ушёл недалеко. Приходится возить с собой разборную будку, которую устанавливают на вольном воздухе, в сторонке от путей. Зато душ можно принимать хоть ежедневно, небось, рельсы не размокнут. Хотя и при этом всё же соблюдается порядок, ибо вода, как везде в пустыне, - дефицит.
В салоне общий зал с большим столом и стульями на весь экипаж. Библиотечка с художественной и специальной литературой, для культурного отдыха. Телевизор, проигрыватель с колонками. Здесь совершаются общие трапезы, собрания и совещания. Сдвинув стол в сторону, можно даже потанцевать!
Платформа – для перевозки автотранспорта. Чего его порожняком до места по грунтовым дорогам гонять!
Ну, в общем – рай земной, да и только!
Правда, есть и оборотная сторона медали. Не дай бог, если в летнюю жару вдруг что-нибудь случится с электричеством! Буквально за пару часов лаборатория со всеми шестью её прогреваемыми металлическими гранями может превратиться в огромную микроволновку. И тогда прости-прощай все посевы и культуры. А персоналу впору бежать вон, искать хоть какой тенёчек подальше от раскаленного монстра!
Зимой-то, вроде, попроще. Если что с отоплением, так и в шубах можно пересидеть, пока исправят. Однако удовольствие – вроде как в морозильнике!
Поэтому всё-таки выбирают наиболее благоприятные сезоны: с марта до середины или конца мая и октябрь-ноябрь. Благо, к этому времени и пики эпизоотий приурочены.
Есть ещё одна разница между нами и ими.
Наши палаточники после работы сразу сыпят на природу, на свежий воздух, на поляны цветов, под звёзды, ну, хотя бы, на чистенькие красивые барханы.
А пейзаж станций, полустанков, разъездов просто удручающий. Грязная щебёнка, штабеля смолистых шпал, ржавые железяки, битые бутылки и другие прелести дорожного дизайна.
Так что все из лабораторного вагона с его искусственным комфортом тут же ныряют в искусственный мирок салона или в свои отгороженные от природы купе…
Но это, впрочем, всё – лирика. На сегодня лучшего прибежища не найти. Маргарита и Лидия любезно приглашают меня разделить с ними быт. В моём распоряжении отдельное купе со всеми спальными причиндалами. Как откажешься? До госпиталя всего метров триста. Да и компания своя. И лаборатория под рукой.
«Спасибо, друзья! Воспользуюсь вашим гостеприимством!»
Начальник бронепоезда Равиль Ганиевич Гизатуллин, тихий скромный паренёк, классный бактериолог, владеющий всеми новейшими методиками диагностики особо опасных инфекций.
«Очень рад, Егор Нафталович, работать с вами. Давайте поскорее ваших ребят. У меня с собой лаборантка Лиля, вы её знаете. Она заодно и подотчётница. Таня-препаратор и Зульфия-санитарка и заодно повар. Всего, считая зоогруппу, заняты пять купе. Вас разместим рядом с моим. Остальные для вашей зоогруппы и лабораторских. Если кто окажется лишним, можем отправить домой поездом. А с Ильёй Абрамовичем я поработаю с большим удовольствием. С его-то опытом! И Рузаев, говорят, здесь? Давно с ним не виделись. Приглашаю и его тоже к нам. Если там кто из областных захочет, постараюсь и ему место найти!»
«Спасибо, спасибо! Ну, я думаю, здесь нам быть не более двух недель, при любом исходе у больного. Двумя группами быстро обследуем участок. Всё равно, скоро эпизоотия закончится, весенне-летние блохи вот-вот отомрут окончательно, а осенне-зимние раньше октября не появятся.
А пока до вечера. Пойду в очаг».
Нужно ещё продумать посты милицейской охраны.
Возглавляет её старший сержант Арсланов. Длинный, баскетболистского сложения. С нагловатым лицом степного красавца. С несмываемой полуулыбкой, открывающей золотую фиксу.
Его гвардия – из пяти нижних чинов, менее выразительной наружности.
В общем, троих с начальником оставлю при госпитале. Пусть по восемь часов по «скользящему графику» дежурят возле амбулатории. Двоих пошлю на Кушербаевскую стоянку. У них с собой шатровая четырехместка армейская. Так что жильё обеспечено. Из продуктов пока дадим муки килограмма два, пару банок тушёнки, пару банок сгущёнки, за счёт рациона, положенного работникам очага. А чабаны ко всяким постоям привыкли, тоже голодными гостей не оставят. А дальше – посмотрим.
Отношение к карантинным заградотрядам коренным образом изменилось после холерной эпидемии в шестьдесят пятом. Тогда при выявлении даже одного больного окружали целый город воинскими и милицейскими цепями. Было там с перепугу ещё немало и других глупостей, но это уже другой сказ. Зато теперь перешли на «локальные карантины». Очагом теперь считают дом или больницу, где находятся больной и общавшиеся с ним. Так что пятерых стражей порядка нам хватит вполне.
У Кушербая всё те же Акиев с Рузаевым. Состояние всё такое же тяжёлое, но, слава богу, жив. «Айдате, ребята, на жительство к железнодорожникам! Равиль Ганиевич приглашает» «Ну, пусть Рузаев идёт. На всех всё равно там мест не хватит, так что я здесь со своими останусь, а то обидятся! Областное начальство, как-никак!»
Вот уже, кажется, появились «наши» и «не наши». Как на Острове Сокровищ.
