Равнины Казахстана

пустыни Казахстана

Обширная подгорная равнина, равномерно понижающаяся к реке Или, шириной около тридцати километров поросла саксаулом. Но что с ним случилось! Он высох, жалкий, серый. Какие же сочные зеленые кустарники, которые растут на песчаных грядках! Песок аккумулирует воду и долго ее сохраняет. В пустынях подгорных равнин, полого опускающихся к реке Или, я бывал много раз и раньше, но никогда не видел подобной массовой депрессии саксаула. Рос он здесь всегда хорошо. Я не могу найти объяснения гибели этого растения. Вместе с саксаулом исчезли многочисленные насекомые, ящерицы, птицы, грызуны.

По белому такыру тянутся кроваво - красные полосы глиняных потеков. Они с красных горок, кое-где выглядывающих среди Белых гор.

Когда долго едешь по совершенно безлюдной и однообразной пустыне, ощущая одиночество и суровую дикость природы, невольно привлекает внимание каждый необычный предмет. Так и сейчас. Вначале далеко впереди мы видим темный бугор и теряемся в догадках — что это? Затем темный предмет начинает постепенно принимать очертание горки из красной глины. И наконец, на нашем пути прямо у самой дороги следы стоянки гидрогеологической экспедиции. На земле валяется большая железная труба, торчит из земли другая. Здесь, должно быть, скважина. Может быть, в ней есть вода? Сейчас среди вещей в кузове разыщем полулитровую стеклянную банку, привяжем к ней веревку и попытаемся добыть воду. Мои помощники что-то долго возятся, разыскивая необходимые вещи, мне же стоять на земле нелегко, ноги жжет через подошвы. Собака спряталась под машину, обожгла о горячую землю лапки. Вытирая пот, струящийся по лицу, я неожиданно замечаю агаму. Она уселась на железной трубе, уставилась на нас немигающими глазами. Как ей не жарко на железе? Подхожу к трубе. Агама несколько раз поклонилась, спрыгнула и метнулась к кусту. Прикоснулся рукой к трубе — едва не обжегся. Наверное, градусов около восьмидесяти. Вот дитя пустыни!

Агаму можно часто увидеть на вершине кустов. Здесь она сидит подолгу. Один из зоологов решил, что так ящерица спасается от жары. В действительности жара ей нипочем. А на вершины кустов забираются самцы, следят за своим участком, высматривая самок, оберегая его от посягательств соперников. Наконец, все готово. Сейчас выясним; осторожно опускаю на веревке банку. Всплеск ее о воду кажется таким радостным. Вот она, первая порция добытой из скважины воды, мутная, в мелких кусочках ржавчины, упавших со стенок трубы, но удивительно прохладная и вкусная! Теперь нам нечего бояться, водой мы обеспечены. Радостные, мы пополняем водой все наши емкости, умываемся, кипятим чай.

Посидели возле скважины, отдохнули и поехали к Белым горам. Через полчаса достигли цели путешествия.

Теперь не вдали, а рядом с нами причудливые красные, коричневые, оранжевые, голубые, белые горы. Изрезанные ложбинками, ущельями. Дикие и необычные. Здесь совершенно особенный, ни на что не похожий мир. Невольно возникает странное ощущение какой-то нереальности всего открывшегося перед нашими глазами. На поверхности земли сверкают кристаллы гипса, местами разноцветные камни лежат рядом друг с другом. Очень много кремния, кварца. Экзотичность пейзажа, его красоту, причудливое сочетание цветов трудно описать, и я, чувствуя бессилие слова, пытаюсь запечатлеть все открывшееся перед нами на цветную пленку. На этот совершенно особенный пейзаж можно смотреть часами, разглядывая «музей» далекого прошлого Земли, Таким он был многие тысячелетия назад, таким его видели наши древнейшие Предки обезьяно - человеки, когда остатки громадного озера стали постепенно размываться дождями и подниматься вместе с растущими горами над местностью, таким его мы видим и сейчас.

Вспоминаются стихи Н. Рыленкова: Здесь мало увидеть, Здесь нужно всмотреться, Чтоб ясной любовью Наполнилось сердце. Здесь мало услышать, Здесь вслушаться нужно, Чтоб в душу созвучья Нахлынули дружно. Солнце быстро склоняется к горам, и я едва успеваю сделать несколько снимков. Особенно сильно поражает одно место. Здесь ярко-красные горы служат как бы пьедесталом для охристо-желтых, затем нежно-голубых и белых. Когда-нибудь этот участок пустыни привлечет внимание живопис-цев, и тогда, может быть, красота и дремучая дикость этого пейзажа станут доступными обозрению миллионов зрителей.

Спадает жара. Появляются торопливые жуки - чернотелки, в воздухе проносятся какие-то мухи. Но птиц — ни одной! По небу протянулись полосы серебристых облаков. Солнце, уходя за горизонт, окрасило их в багрянец. Синее небо с разгорающимся месяцем и разноцветные горы! Что мы увидим завтра?

Ночь выдалась душной. В полной тишине хотя и редко, но нудно гудели комары. Прилетали сюда едва ли не за двадцать километров с реки Или. Темные тучи плыли по небу, и яркие звезды над нами то загорались, то гасли. Иногда падали редкие капли дождя. Духота усиливалась. Стояло полное безветрие. Сквозь сон я слышал, как на полог стали падать песок и мелкие камни. Неужели поднялся ветер? Может быть, похолодает. Но надежда не оправдалась: это наш пес, изнывая, как и мы, от духоты, затеял капитальное строительство прохладного убежища. Я не пойму, когда он спит. Потом перестал рыть землю, отвлекся, сперва на кого-то зарычал, потом залаял. Наверное, вблизи прошли джейраны. Наконец нашел новое развлечение: щелкая зубами, стал ловить комаров. Пришлось его забрать под полог. Но и здесь он не успокоился, без конца вертелся на подстилке, вздыхал и чесался. Вообще наш неугомонный фокстерьер всегда находил себе дело. Его неисчерпаемой любознательности и энергии мог бы позавидовать любой человек. Иногда выроет ямку, уляжется в нее так, что торчит одна голова, успокоится и не переставая следит за всеми. Увидит жука, встрепенется, подбежит, понюхает, заметит ящерицу — бросится в погоню. И мало ест. Живет запасами городской сытой жизни. Под утро стало прохладней.