Женьшень и Элеутерококк

Многолетнее травянистое растение с довольно мощным стержневым мясистым корнем. Корни

Флора. Корень женьшеня.

Доказано, что женьшень и элеутерококк усиливают нормальное зрение и повышают способность различать цвета. Человек, принявший адаптоген, сохраняет эту способность в течение суток.

Интерес к элеутерококку, как равноценному заменителю редкого и дорогого женьшеня, очень велик. В Гамбурге несколько лет назад созвана была международная научная конференция, посвященная этому растению. Более десятка стран покупают у Советского Союза вытяжку элеутерококка. Во многих странах ученые продолжают исследование корней этого растения и отыскивают неизвестные дотоле целительные его свойства.

Можно сказать, что женьшень и элеутерококк братья, но не близнецы. Один, назовем его старшим, служит человеку пять тысяч лет и стал легендарным. Слава младшего только началась. И легенды о нем впереди...

Ученые, будем надеяться, найдут и другие такие же растения. Найдут, если сохранится флора земли во всем ее ошеломляющем разнообразии, если человек отучится делить биологические виды на полезные и вредные, сиречь подлежащие полному истреблению. Ведь среди злостных сорняков немало растедий-целителей...

Может создаться впечатление, что женьшень употребляют не для излечения больных, а только для подкрепления здоровья. Но это не так. Женьшень применяется при лечении ряда заболеваний: при сахарной болезни, при пониженном артериальном давлении, при неполадках в сердечно-сосудистой системе, а также при ухудшенном зрении, например, в начальных стадиях глаукомы.

В последнее время наука серьезно занялась изучением многовекового опыта народной медицины. И врачи, фармакологи, химики открыли для себя много интересного, поучительного. Теперь уже вряд ли отыщется серьезный ученый, огульно отрицающий эту медицину как ненаучную, знахарскую, колдовскую.

Вот что рассказывает, например, доктор медицины Б. Холстед из США, директор Международного института по исследованию жизни:

«Я не один год проработал в джунглях Южной Америки и не раз убеждался, как много знают народные лекари. Помню, например, одну знахарку — она не знала, что такое школа, не умела ни читать, ни писать, не говорила ни на каком языке, кроме диалекта своего племени, так что беседовать с ней мне пришлось через нескольких переводчиков; один переводил с английского на испанский, другой — с испанского на тот диалект, который он знал, а уж третий на диалект, который понимала она. Так вот, она показала мне одно дерево, корой которого лечила от лихорадки — и это, конечно, было хинное дерево, из ко торого мы и сегодня получаем современные противомалярийные средства. А потом она показала мне другое дерево, ствол которого был покрыт плесенью, и сказала, что если соскрести немного плесени и положить на рану, то через день-два все заживет. Ведь это же не что иное, как антибиотики!»